Брем жизнь животных том 1. Жизнь животных по брэму

2 февраля исполняется 185 лет со дня рождения Альфреда Эдмунда Брема (Alfred Edmund Brehm; 1829-1884), немецкого ученого - зоолога, путешественника, автора научно-популярного труда «Жизнь животных».

Альфред Эдмунд Брем родился в деревушке Унтеррентендорф в герцогстве Саксен-Веймарском, где отец его служил пастором. Отец, Христиан Людвиг Брем, был известным орнитологом. С раннего возраста под руководством отца Альфред вместе с братьями принимал участие в естественно - научных и особенно зоологических наблюдениях и работах. Еще до поступления в университет А. Брем совершил большое путешествие по Африке. После пятилетних странствований по Египту, Нубии, Восточному Судану, Брем возвратился в Германию. В Йене и Вене изучал естественные науки. Следующее путешествие привело его в Испанию, затем в Норвегию и Лапландию, а в 1862 г. – в северную Абиссинию. Далее Брем сопровождал герцога Эрнста Саксен-Кобургского в его странствовании. В 1863 г. Альфред Брем принимает предложение стать директором Зоологического сада в Гамбурге, а в 1867 г. он переселяется в Берлин, где основывает знаменитый берлинский аквариум. В 1877 г. Брем с товарищами объехал Западную Сибирь и северо-западный Туркестан. Год спустя он сопровождал кронпринца Рудольфа Австрийского в путешествии в область Среднего Дуная, в 1879 г. - в продолжительной поездке по Испании.

Альфредом Бремом написаны многочисленные научные и научно-популярные статьи и работы для специальных изданий, которые отличались основательностью содержания, живым и увлекательным изложением. На русский язык были переведены его «Жизнь птиц», «Жизнь животных», «Лесные животные», «Иллюстрированная жизнь животных», «Путешествие в западную Сибирь» и др.

Фонд редкой книги располагает несколькими изданиями книги «Иллюстрированное издание “Жизнь животных” А. Брэма» на русском и немецком языках. Известно, что первый том книги «Illustriertes Thirleben» был издан в Германии в 1863 г., последний шестой том - в 1869 г.

В фонде имеются разрозненные тома на русском языке 1894, 1895, 1897, 1904 годов издания и трехтомник 1992 г. издания, а также разрозненные тома «Жизни животных» на немецком языке 1892, 1927, 1928 годов издания.

Сначала представим книгу А. Брема, посвященную птицам. К сожалению, в ней отсутствует титульный лист, поэтому невозможно определить точное название и год издания книги. Началом является трогательное посвящение автора своему отцу Христиану Людвигу Брему, написанное в семьдесят четвертый год его рождения.

«Я написал эту книгу из чистой радости и любви к природе и хотел как можно большему числу людей сообщить свою любовь и радость; я хотел еще раз высказать уже не раз заявленную просьбу: „Охраняйте птиц!“ и подкрепить ее подробным изложением житейских отношений моих клиентов, нуждающихся в сохранении».

Более подробно остановимся на «Иллюстрированное издание “Жизнь животных” А. Брэма», первый том которого вышел в 1904 г. Книга издана в Санкт-Петербурге Товариществом «Общественная Польза», которое имело в своей деятельности просветительскую направленность, издавая русскую и переводную литературу по естествознанию и технике. Выпускались также сочинения русских и зарубежных классиков, историческая, учебная и детская литература.

Редактор русского перевода К. Сент-Илер в предисловии поясняет, что данное издание напечатано с третьего немецкого сочинения «Жизнь животных Брэма», которое начало выходить в 1890 г. и, что оно несколько отличается от предыдущих. В третьем издании «мы находим значительное количество фактов и наблюдений, которые были неизвестны Брэму». Однако, «характер издания остался прежний, т.е. на это сочинение не следует смотреть, как на научный курс зоологии…» и может быть читаемо в семейном кругу.

В книге кроме портрета Альфреда Брема помещена его биография, написанная доктором Э. Краузе. И начинает он свое описание следующими словами:

«Лишь немногие естествоиспытатели нашего времени пользуются такою всеобщей известностью, особенно в Германии, как составитель «Жизни животных» - Брэм. Сочинения его можно найти не только в ученых библиотеках и в домах всех зажиточных людей, но и в школах, у бедных помещиков, и даже в лесных сторожках. Поэтому всем интересно узнать его биографию, чтобы проследить, как развивалось у этого великого любителя природы знакомство с жизнью животных, которых он наблюдал как в диком состоянии, так и в неволе».

Изложим некоторые факты из жизнеописания ученого.

Отец Альфреда Брема, Христиан Людвиг Брем, был одним из знатоков жизни птиц, любил охотиться и наблюдать за ними. Во время походов в лес маленькому Альфреду приходилось быть внимательным, чтобы он мог ответить на вопросы отца: «Чье это перышко? Пение какой птицы слышится? Чье это гнездо? Как правильно подойти к птице?». Таким образом, А. Брем с детства развил в себе необыкновенный зоркий глаз, приметливость, умение различать мельчайшие признаки отдельных птиц.

Матушка Альфреда также много способствовала развитию любознательности у детей, читала ему и брату драматические произведения Шиллера и Гёте. Оба брата сообща даже написали комедию, которая давалась на маленьких немецких сценах. Близкие люди утверждали, что Альфред мог бы стать замечательным актером или певцом. Он на всю жизнь сохранил влечение к поэзии и особенно к драме.

Когда наступило время выбрать себе практическую деятельность, то Альфред Брем решил стать архитектором. С 1843 г. он четыре года изучал эту науку. Полученные знания впоследствии очень пригодились, когда Брему было поручено устройство больших зоологических садов и аквариумов.

В силу обстоятельств в первом пятилетнем путешествии, А. Брему пришлось долгое время жить в Египте, что дало ему возможность подробно познакомиться с жителями, их обычаями и бытом. Он научился читать и писать по-арабски, носил местную одежду, посещал кофейни, мусульманские мечети, участвовал в религиозных процессиях. Арабские друзья посоветовали ему принять прозвище Халиль-эфенди, что значительно облегчило Брему общение с туземцами.

Э. Краузе рассказывает о том, что Альфред Брем обладал удивительной способностью приручать животных. Это проявилось во втором его путешествии в Африку. Местные жители Хартума, где он вынужденно задержался, считали его колдуном. Во дворе дома Брем устроил зверинец, где жили ручные ибисы, несколько грифов, мартышка. Особенно удивляли всех ручная львица и ручной крокодил. Крокодил даже шел на зов Брема.

В 1876 г. Бременское общество для исследования северных полярных стран предложило Альфреду Брему участвовать в экспедиции для обследования Западной Сибири. «Средства на эту экспедицию были доставлены отчасти Бременскими купцами, а отчасти известным Сибиряковым, живущим в Иркутске». Участниками экспедиции вместе с А. Бремом были натуралист доктор Отто Финш и граф фон-Вальдбургом-Цейль-Траухбург, ботаник. «Путешественники приехали 19 марта 1876 г. Нижний Новгород, а оттуда по плохим дорогам, еще в санях, переехали за Урал. В течение нескольких месяцев Брем со своими спутниками исследовали часть Туркестана до горной цепи Алатау, причем они сделали небольшую прогулку в Китай за русскую границу; затем они объехали значительную часть западной Сибири вплоть до Карского моря». По ряду причин путешествие было тяжелым. Ученому удалось собрать богатый материал по этнографии. Брем исследовал своеобразную фауну Средне-Азиатских степей и прилегающих к ним гор. Это путешествие подробно было описано в журнале «Природа и охота» за 1880 и 1881 гг. «Сам Брем считал путешествие по России самым интересным в течение своей жизни и собирался издать свой подробный дневник, но не успел это сделать…».

В 1878 г. Альфред Брем получил от австрийского императора орден Железной Короны, который в то время давал права дворянства своим кавалерам, в следующем году – командорские кресты испанского ордена Изабеллы и португальского ордена – Св. Иакова. Кроме того, «герцог мейнингенский наградил Брема большой золотой медалью за особые научные заслуги».

Вот, что биограф А. Брема пишет о его характере: «…Брем был человек откровенный, прямодушный; он не любил лести и сам никогда не льстил; высказывал он свои мнения он резко и решительно. Эти душевные качества доставили ему многих врагов между людьми, которые не любят прямодушия и откровенности. Но было бы не справедливо считать Брема за человека гордого и высокомерного: он никогда не рисовался, всегда скромно отзывался о собственных заслугах и даже не любил, чтобы его дети слушали рассказы о его путешествиях, говоря, что они должны в нем видеть отца семейства, а не известного путешественника. У него была сильная доля юмора и веселости, и он иногда смешил своих близких знакомых остроумными рассказами и выходками».

Основные и самые известные труды Альфреда Брема переведены на многие языки мира. Недоброжелатели путешественника считали, что в его сочинениях научных данных очень мало. «Упрек этот несправедлив уже потому, что сам А. Брем свою „Жизнь животных“ не считал за научную зоологию, а, согласно заглавию, за свод фактов, относящихся к жизни животных». Биограф считает, что своими сочинениями Брем «верно угадал требования образованной публики, которая большею частью не может заниматься научной зоологией, но всегда интересуется живыми существами, населяющими земной шар».

Список использованной литературы:

1. Брем, А. Э. Иллюстрированное издание "Жизнь животных" А. Э. Брэма. Со множеством политипажей и хромолитографиями. [В 10 т.]. Т. 1: Млекопитающия: обезьяны. Полуобезьяны. Рукокрылыя. Часть хищных / А. Э. Брэм; под ред. и [с предисл.] магистра зоологии К. К. Сент-Илера. - Перевод с 3-го немецкаго исправленнаго и дополненнаго издания. - Санкт-Петербург: Издание Товарищества "Общественная польза", 1904. - VIII, , 736 с. : ил.
2. Книговедение: энциклопедический словарь / ред. Н. М. Сикорский и др. - Москва: Совет. энцикл., 1982. – С. 378.
3. Энциклопедический словарь. Т. 8: Бос - Бунчук - Репринт. воспроизведение изд. Ф.А. Брокгауз - И.А. Ефрон 1890 г. - Москва: Терра-Terra, 1990. - С. 776-777.

Трудно сказать, когда Брем задумал написать энциклопедию животных. Вряд ли помышлял он о ней во время своего первого путешествия в Африку, хотя и вел (правда, очень нерегулярно) дневник и делал записи своих наблюдений.

Вряд ли думал он о «Жизни животных» и позже, в студенческие годы, когда писал свои воспоминания о путешествиях в Египет, Судан и другие страны.

Может быть, первым толчком было сотрудничество в «Садовой беседке», где помещались очерки - отдаленные страницы будущей энциклопедии? Возможно, и преподавание в гимназии в какой-то степени повлияло на замысел - слишком уж мало интересовались его ученицы и ученики животным миром, слишком мало поэтому знали о нем. Брем видел, что живой и яркий рассказ может увлечь их. Возможно, он уже подумывал о капитальном труде во время поездки в Испанию, а затем в северные страны.

В 1861 году Брему представилась возможность вторично совершить поездку в Африку: его пригласил в свою охотничью экспедицию герцог Эрнест Саксен-Кобург-Готский - «герцог-стрелок», как называли его современники за страстное увлечение охотой. Герцог любил путешествовать на широкую ногу - в окружении большой свиты, в сопровождении писателей, художников, ученых. Вот и в эту экспедицию герцог пригласил известного в то время писателя Герштекера и художника Кречмера. Брем же «удостоился чести» быть посланным вперед для выбора лагеря будущей охотничьей экспедиции. Брем согласился на это не только потому, что в те времена вовсе не считалось зазорным выполнять поручения «знатных особ» и путешествовать за их счет, а еще и потому, что он знал: на собственные деньги он не сможет поехать в Африку. Поехать вновь в страну, где он был десять лет назад, и посмотреть на ее природу уже другими глазами - глазами не восторженного юноши, а глазами опытного, много знающего ученого. Брем верил, что эта поездка даст ему много новых впечатлений, много новых материалов. И не ошибся: несмотря на кратковременность пребывания в Африке, он собрал много интересных сведений и о слонах, и о горных животных, и об обезьянах. Он опубликовал их в книге «Результаты поездки в Абиссинию», вышедшей в 1863 году. И вот, видимо, работая над этой книгой и над другой - «Животные леса», - он окончательно пришел к мысли о капитальном многотомном труде, который назвал впоследствии «Жизнь животных».

Брем, несомненно, знал книги Бюффона - в своих работах он не раз ссылался на них. Но, очевидно, прочитал он их еще задолго до того, как впервые взялся за перо: вряд ли такой страстный любитель природы мог пройти мимо них. И безусловно, книги Бюффона сыграли в жизни Брема, как и в жизни других натуралистов, немалую роль. Недаром же Альфред Брем всегда с достаточным почтением относился к французскому натуралисту.

Но ведь Бюффон жил в XVIII веке, во времена Руссо и Вольтера. Время Брема было временем К. Маркса и Ч. Дарвина, и между мировоззрениями людей XVIII и XIX веков, между их отношениями к явлениям, наконец, между наукой XVIII и XIX веков была огромная разница. Книги Бюффона к середине XIX века безнадежно устарели. Нужны были новые. Новые и совершенно иные. Брем не собирался идти по стопам Бюффона. Да и не мог он этого сделать.

Брем был натуралистом в полном смысле слова. Основным орудием труда Бюффона были книги, перо и чернила, Брем же полжизни провел с биноклем в руках и ружьем за плечами. Если Бюффон и путешествовал в молодости, то отнюдь не по малоизведанным странам, а в зрелые годы он дальше своего поместья вообще не выезжал и животных видел лишь в зверинце. Брем же всю жизнь так или иначе наблюдал животных - в вольерах зоопарка и в тропическом лесу, в горах, пустынях, в тундре и тайге. И, наверное, нередко, работая над книгой, откладывал Брем перо и предавался воспоминаниям. А вспомнить было о чем.

Может быть, он вспоминал, как во время путешествия по Скандинавии пролежал однажды на снегу восемнадцать часов, наблюдая за птицами. Появление людей спугнуло их, они с громкими криками тучами носились в воздухе и никак не могли успокоиться. А Брему необходимо было, чтоб они успокоились и повели себя так, как ведут обычно, - согревают яйца, кормят птенцов, улетают и прилетают к гнездам. И он ждал, ждал терпеливо, ждал восемнадцать часов. И дождался: птицы не только успокоились, не только перестали замечать неподвижно лежащего человека, но даже стали прогуливаться чуть ли не у самого его лица. Даже проводник Брема швед Эрик Швенсон - «снежный индеец», как в шутку называл его Брем, - человек, всю жизнь проведший в тундре и знавший здесь повадки и привычки, следы и голос каждого животного, был поражен терпением и выдержкой Альфреда.

Может быть, вспоминал Брем и о другом случае, произошедшем во время этого же путешествия, - о том, как он «разговаривал» с песцом.

Трудно сказать, что заставило подойти песца совсем близко к людям - любопытство или желание выяснить, нельзя ли чем-нибудь поживиться около этих двуногих существ, но так или иначе - песец подошел и неотступно следовал за путешественниками. Застрелить его ничего не стоило, но ни Брем, ни его спутник и не помышляли воспользоваться доверчивостью зверька. А тот все шел и шел за людьми, строго держась на определенном расстоянии. Если люди останавливались - останавливался и он, если они стояли долго - песец садился и внимательно наблюдал за ними.

Однажды Брем не выдержал и, повернувшись к песцу, произнес длинную и пламенную речь, объясняя зверьку, какой опасности он подвергает себя. Песец внимательно, будто понимая что-то, слушал, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону, но когда люди отправились дальше, немедленно последовал за ними.

Мог бы вспомнить Брем и о «соловьиной ночи» в Испании, и об «обезьяньих битвах», которые наблюдал в Африке.

Однажды Брем видел, как на стадо павианов напал леопард. Обычно такие нападения всегда оканчиваются удачно для хищников, и в ряде мест обезьяны составляют основную пищу леопардов. Обезьяны никогда не защищаются, а спасаются бегством, оставив в когтях хищника своего товарища. Но на этот раз все произошло иначе: услышав крик товарища, все павианы-самцы, как по команде, бросились на хищника. Леопарду уже было не до своей жертвы - он выпустил пойманную обезьяну и готов был удрать. Но павианы решили иначе - окружив хищника, они набросились на него, колотя, царапая, кусая врага. Тщетно пытался леопард вырваться из окружения, тщетно отбивался - обезьяны успокоились лишь тогда, когда он почти перестал дышать.

В другой раз, потревоженные выстрелом, павианы обрушили на охотников такой град камней, что те вынуждены были срочно укрыться под навесом скалы. Тогда обезьяны обрушили еще больший град камней на узкий выход из ущелья и перекрыли его так, что охотникам пришлось возвращаться обратно.

О многом мог вспомнить Альфред Брем, работая над «Жизнью животных», о многом мог рассказать своим читателям. И рассказывал. В отличие от Бюффона рассказывал о том, что видел собственными глазами, что знал не понаслышке и не из книг.

Нет, он не собирался спорить с Бюффоном. Но кое с кем он, несомненно, спорил.

В то время уже имелось немало книг о животных - зоология значительно шагнула вперед. Однако это были специальные книги, интересовавшие лишь ученых.

Брем задумал иное.

«Меня не удовлетворяет возможность описать наружность и внутренности животного, хотя и существует взгляд, что это самое необходимое в науке. Я считаю, что нужно не жалеть времени и места для описания жизни и поведения животных. Наши корифеи науки… расчленяют и систематизируют множество материала… и на наблюдения за животными уже не остается времени. А ведь животные - это чувствующие и двигающиеся существа, мертвые же, препарированные или заспиртованные, - их полная противоположность» - так писал Альфред Брем в предисловии к своей работе, так он думал. И не случайно же свой труд назвал он «Жизнь животных».

Первый том «Жизни животных» появился в 1863 году, последний, шестой - в 1869-м. К тому времени первый том не только был распродан и прочитан тысячами людей в Германии - он был переведен на многие другие языки. То же самое произошло и со следующими томами. Срочно потребовалось второе издание.

Но Брем не торопился. Дело в том, что, приступая к этой капитальной работе, Брем считал: одному сделать все не по силам. Тем более что насекомых, и вообще беспозвоночных, он знал плохо. Поэтому Брем пригласил известных в то время ученых Эрнста Ташенберга и Оскара Шмидта заняться этими животными, на себя же взял всех остальных. Брем понимал, что одних личных наблюдений для такой книги мало. Он тщательно изучил и отобрал материалы из книг своих предшественников и своих современников. Однако, несмотря на тщательность, Брем проявил излишнюю доверчивость - беда не только его одного! - и в книгу попало много сомнительных или недостоверных сведений. Но если бы только это! Считая, что никто не знает жизнь и повадки животных лучше, чем люди, непосредственно и постоянно сталкивающиеся с ними, Брем обратился к рыбакам и охотникам, путешественникам и лесникам, к знакомым и незнакомым людям с просьбой сообщить все, что они знают, что видели или наблюдали. Он получил множество ответов. Опытные звероловы и внимательные наблюдатели, натуралисты-любители и знатоки природы рассказывали Брему много интересного, сообщали множество любопытных сведений. Но среди этих сведений были и придуманные истории, выдуманные эпизоды, то, что принято называть «охотничьими рассказами». К сожалению, Брем слишком доверял людям и верил им на слово. Возможно, он, зная, что в жизни животных очень много таинственного, еще не познанного и не понятого, считал: ни от чего нельзя отмахиваться, все может быть. Возможно и другое: сам Брем был абсолютно честен во всем, особенно если дело касалось науки, и не мог представить себе, что кто-то хочет ввести его, а вместе с ним и сотни тысяч читателей в заблуждение. Но так или иначе таких «охотничьих рассказов» в первое издание «Жизни животных» попало достаточно много. И несмотря на популярность свою, это издание доставило Брему немало огорчений. Вот почему он отказался от второго издания и снова засел за работу.

Второе, на этот раз уже не шести-, а десятитомное издание, начало выходить в 1876 году. Брем очень тщательно готовил его, изъял большинство непроверенных и выдуманных фактов, ввел много новых материалов.

Пересказать содержание книг Брема невозможно, цитировать отрывки нет смысла - Брема надо читать.

Во втором издании Брем в основном избавился от «охотничьих рассказов», но тем не менее ошибок в нем немало. Точнее, сейчас стало известно, что это ошибки. Ошибки Брема - это ошибки времени.

Можно привести немало примеров таких ошибок. Так, например, во времена Брема все хищники считались вредными животными. Еще бы! Ведь они уничтожают других животных. Уничтожение хищников ставилось в заслугу всякому охотнику и гораздо позже того времени, когда Брем писал свои книги. А в то время и подавно. В Германии был даже сооружен памятник в честь истребления последнего волка. И потребовались десятилетия напряженной работы многих ученых, чтоб разобраться в этом вопросе. Конечно, если хищников много - с ними следует бороться, однако полностью уничтожать их нельзя: сейчас стало известно, что хищники необходимы для сохранения тех самых животных, которых они уничтожают. Вот три примера: в начале этого века (значит, через полстолетия после выхода книг Брема) в Скандинавии решили уничтожить хищных птиц, чтоб увеличить число белых куропаток. Уничтожили. И куропаток стало действительно больше во много раз. Однако радость охотников длилась недолго: уже через несколько лет число куропаток значительно снизилось, а вскоре они почти исчезли. Причина - отсутствие хищных птиц. Оказывается, они уничтожали в первую очередь слабых и больных птиц (не подозревая, конечно, что это так, - просто слабые и больные скорее попадались в когти хищникам) и тем самым не давали распространяться болезням. Не стало хищных птиц - некому было уничтожать распространителей болезней, и среди куропаток начался мор.

Второй пример. Чтоб спасти чернохвостых оленей, американцы решили уничтожить волков и пум, которые снижают поголовье этих редких оленей. Современные средства уничтожения животных позволили охотникам быстро справиться с поставленной задачей. И действительно, оленей стало больше. Потом их стало так много, что они уже начали гибнуть от голода, среди них распространились заболевания, и в короткий срок чернохвостых оленей стало гораздо меньше, чем было их до истребления хищников.

Третий пример. В странах Африки и Азии, там, где уничтожили леопардов, очень сильно размножились обезьяны. Размножились до такой степени, что стали серьезным врагом земледельцев, стали наносить колоссальный ущерб.

Так что ошибки Брема довольно типичны и для людей, живших много позже и даже живущих сейчас.

Но если над одними фактами в «Жизни животных» было властно время, то над другими время не властвовало - Брем ушел от него вперед. Даже в отношении к хищникам. Так, например, Брем предупреждал о том, что уничтожение леопардов приводит к размножению в угрожающих количествах павианов.

Брема обвиняли в том, что в его книгах «нередко бессознательное преувеличение или вводящее в заблуждение приукрашивание наблюдаемых фактов часто их затуманивают». Так писал один из ученых того времени - Бергард Альтум.

Да, возможно, Брем был пристрастен, особенно к птицам, возможно, у него нередко разыгрывалась фантазия - ведь он же был художник в самом подлинном смысле этого слова. Но главное не в этом. Главное в том, что Брем знал гораздо больше своих критиков. Не следует сомневаться в добросовестности и доброжелательности критиков «Жизни животных» - хоть подчас они знали и видели меньше, чем Брем, их знания были более упорядочены, и, возможно, это в какой-то степени мешало им заглядывать далеко вперед.

Брема часто (и нередко справедливо) упрекали в антропоморфизме, то есть в очеловечивании животных, в том, что они у него слишком логично мыслят, слишком хорошо ориентируются в ситуации. Например, в «Жизни животных», в одном из томов, посвященном птицам, Брем описывает такую историю. Ручной попугай, живший в комнате и свободно летавший по саду, увидел в саду гнездо зябликов и обратил внимание на то, как родители выкармливают птенцов. Понаблюдав за зябликами, попугай тоже решил кормить птенчиков. Однако зяблики не приняли его помощи, испугались и улетели. Попугай некоторое время подождал, не вернутся ли родители, и, убедившись, что их нет, а голодные птенцы громко пищат, принялся носить им еду в одиночку. Он делал это изо дня в день и так привык к птенцам, а те к своему кормильцу, что, оперившись и вылетев из гнезда, садились ему на голову, на спину.

Попугай благополучно выкормил птенцов, но даже такой благополучный конец не устроил ученых-педантов. Они упрекали Брема за то, что тот выдумал или принял на веру чей-то рассказ о попугае и зябликах.

Мы, конечно, не можем стать судьями в этом вопросе - был ли такой случай на самом деле или нет. Но то, что он мог быть, сейчас мы имеем право сказать с уверенностью. Родительский инстинкт у птиц так сильно развит, что многие готовы кормить даже чужих птенцов. Разве птицы, даже имеющие собственных птенцов, не задерживаются у гнезда, где во все горло орет кукушонок, которого с трудом могут прокормить приемные родители, и не отдают ему еду, предназначенную для своих птенчиков? (Кстати, этот факт был известен еще Аристотелю, но он объяснял такое поведение птиц красотой птенца: «…кукушонок так красив, что птицы начинают ненавидеть собственных птенцов».) Да только ли кукушонка кормят посторонние птицы?

Известно, что малиновка может взять на себя заботу и о больной птице, если увидит ее в лесу, и о чужих осиротевших птенцах. Известно, что скворцы, не нашедшие весной парочки или подходящего места для гнезда и оставшиеся, таким образом, без собственных птенцов, украдкой, тайком от родителей, подкармливают чужих скворчат. Известны и многие другие подобные факты. А не так давно весь мир обошла очень любопытная фотография - сидящая на краю бассейна птица кормит высунувшуюся из воды рыбку. Это не фальсификация, это инстинктивная реакция птицы на открытый рот - он напоминает ей ротик голодного птенца. Но все это стало известно и понятно теперь - во времена Брема было совсем иное дело.

Ученых, критиковавших Брема, можно было понять еще и потому, что многие из них искренне стремились к истине в науке, к искоренению всяких «охотничьих басен» и фантастических историй, которые испокон веков окружали животных и очень мешали науке двигаться вперед. Но к Брему они часто были несправедливы.

И еще одно. Зоопсихология тогда только-только делала первые шаги, об этологии - науке о поведении животных - еще никто не слышал. Брем был наблюдателем, пусть часто пристрастным, но ведь многое он видел собственными глазами. Он не мог часто объяснить тот или иной поступок животного (это пытаются делать современные этологи, но и то еще далеко не всегда успешно) и, описав его, оставлял без комментариев либо объяснял его по-своему.

Однако все научные споры, которые велись вокруг «Жизни животных», все критические замечания не касались читателей. А их стало в XIX веке гораздо больше, чем было во времена Бюффона.

Читатели приняли Брема безоговорочно, прочно и навсегда. Второе, как и первое, издание разошлось молниеносно и тоже было переведено на многие языки народов мира. Потребовалось третье издание. Четвертое вышло уже после смерти Брема, затем появилось пятое, шестое, седьмое… Каждое новое посмертное издание тщательно редактировалось крупными учеными, вносились поправки на основании новейших данных науки. Конечно, новое издание от этого выигрывало. Но редактировался и сам стиль - Брем писал ярким, образным языком, темпераментно и увлекательно. Редакторы делали текст строже, суше, и книги от этого сильно проигрывали. Седьмое немецкое издание, выпущенное в 1933 году, хоть и называлось по-прежнему «Жизнь животных» и считалось произведением Альфреда Брема, фактически уже имело мало общего с тем, которое начало выходить в 1876 году. Но автором ее считался Брем - иначе и нельзя, иначе читатели не примут книгу - они привыкли, что «Жизнь животных» - Брема, и только его!

Имя Брема стало символическим, стало нарицательным. Когда-то Бюффона называли «Плинием XVIII века». В XIX и XX веках Плиния часто называли «Бремом древнего мира». А нашего современника - замечательного немецкого ученого, посвятившего свою жизнь животным, их спасению, и автора многотомной работы, рассказывающей широкому читателю о животных нашей планеты с точки зрения современной науки, Бернгарда Гржимека называют «Бремом XX века».

Книги Брема, даже переработанные, встречаются, к сожалению, сейчас не так уж часто. Но читатель не хочет расставаться с самим Бремом - он для него продолжает оставаться символом всего, что связано с природой. И не случайно выходящая сейчас в Германской Демократической Республике библиотечка, в которую, кстати, входят не только книги по зоологии, но и по ботанике, называется «Маленькая библиотечка Брема».

Кроме «Жизни животных» и нескольких других популярных книг по зоологии, Брем написал ряд научных статей, издал несколько серьезных научных книг, среди которых не потерявшая своей ценности и сейчас «Птицы в неволе» (2 тома). Однако его нельзя считать крупным ученым, таким, как, скажем, был его отец.

Брем много путешествовал и писал о своих путешествиях. Он побывал не только дважды в Африке и дважды в Испании, не только в Норвегии и Лапландии - он объехал многие страны Европы, путешествовал по Дунаю. Уже после выхода первого издания «Жизни животных» Брем был приглашен принять участие в экспедиции в Западную Сибирь. Из Петербурга, через Москву на санях по Волге они добрались до Казани, оттуда поехали в Пермь. Затем на тарантасах через Екатеринбург - в Тюмень, а затем в Омск. Из Омска - по Иртышу до Семипалатинска. Брем побывал и в Китае, а вернувшись в Россию, путешествовал по Алтаю, добрался до Томска. Из Томска - по Оби - до Обдорска, затем на оленях, пешком и на лодках дошел до самого берега Карского моря. Только по Сибири Брем сделал не меньше 15 тысяч километров, и, несомненно, это путешествие сыграло большую роль в его работе над новым изданием «Жизни животных».

И несмотря на то, что половину жизни провел Брем в пути, пересек экватор и побывал за Полярным кругом, исследователем-путешественником, таким, как был Пржевальский или Стенли, Потанин или Ливингстон, его не назовешь.

Возможно, Брему мешала его художественная натура, и он не очень стремился проникнуть в глубь предмета или исследовать досконально малоизвестную страну, а лишь стремился создать художественно-научный образ животного мира вообще и отдельных его представителей, страны, которую он посещал, и что он видел там. Если это так - он добился того, чего хотел. И заслуга его перед наукой, перед человечеством не меньшая, а возможно, и большая, чем даже очень крупных ученых и путешественников. Он был страстным пропагандистом и горячим энтузиастом науки, он открыл перед огромной массой людей величие и красоту природы вообще и животного мира в частности, благодаря Брему во многом изменилось отношение к животным, благодаря Брему сотни людей выбрали себе жизненный путь - стали натуралистами, зоологами, исследователями и путешественниками. И кто знает, что важнее - сделать открытие в науке или открыть перед народом дверь в эту науку? Трудно ответить на этот вопрос. Но можно сказать иначе: замечательных ученых было много, Брем был единственным!

БРЕМ (БРЭМ) (Brehm) Альфред Эдмунд (2. 02. 1829, Унтеррентендор, Саксен-Веймар-11. 11. 1884, Германия) - немецкий зоолог, путешественник, просветитель, известен сейчас не столько своими блестящими работами по устройству зоопарков «нового типа» (в частности, именно он реорганизовал знаменитый Гамбурский зоопарк и Берлинский аквариум), не столько своими путешествиями (а проделал он их множество, в том числе побывал в Сибири и Туркестане), сколько своим капитальным трудом «Жизнь животных», вышедшим в 1863-69 гг. С тех пор этот многотомный труд, переведенный на многие языки, остается настольной книгой любителей природы.

Никому не придет в голову править, скажем, толковый словарь Даля, но с начала первого русского издания не менее популярная «Жизнь животных» на протяжении всей своей более чем вековой истории, подвергалась редакции, урезалась, исправлялась и дополнялась; по мере накопления новых сведений по биологии и зоологии, или просто в угоду издателям и составителям. В результате от аутентичной, бремовской «Жизни животных» мало что осталось. «Брем» превратился в «Брэнд».

В настоящем издании мы пошли на то, чтобы сохранить не только стилистику, но и фактологию «подлинного Брема» - взяв за основу один из первых его сокращенных переводов начала XX столетия под редакцией известного отечественного зоолога, профессора Никольским.

Тем не менее, читатель, открывший «подлинного Брема» должен помнить вот что:

XX век был для биологии революционным. Даже столь, казалось бы, традиционная ее отрасль, как описательная зоология, претерпела значительные изменения. Благодаря появлению и развитию молекулярной биологии и генетики пересмотру подверглась прежняя систематика, а этология - наука о поведении животных частично опровергла многие положения «старых» зоологов. В результате, труд Брема, созданный на заре развития современной биологии, сейчас можно рассматривать скорее, как литературный памятник, чем как пособие для изучения зоологии или источник справочного материала.

Во-первых, начнем с того, что Брем, проведший значительную часть своей жизни в экспедициях, все же не в состоянии был полностью полагаться на собственные изыскания - многие приведенные им данные основаны на рассказах и путевых заметках охотников и путешественников - особенно там, где это касается животных экзотических. В результате данные о размерах и весе многих видов (в особенности тропических хищников) часто завышены, порою в полтора раза (известная особенность «охотничьих рассказов»), а самим животным иногда приписываются странные поведенческие или анатомические особенности.

Во-вторых, в описаниях животных Брем, согласно традиции своего времени, уделяет внимание тому или иному виду не столько руководствуясь систематикой, сколько значимостью того или иного вида в культурном контексте. В результате о каких-то животных он говорит мимоходом, другим же уделяет непомерно большое внимание и приписывает незаурядные, порою совершенно неправдоподобные качества.

В третьих, в своем труде Брем придерживается опять же свойственного тому времени (и, как в последствии выяснилось, губительного) подхода - рассматривать то или иное животное с точки зрения его вреда или пользы (практической или эстетической). Приведенные им описания истребления представителей того или иного вида и, соответственно, реакции животных на появление человека с ружьем, являют собой просто перечень охотничьих подвигов, далеки от всякой зоологии и носят чисто прагматический характер (вплоть до рассуждений о вкусовых качествах того или иного животного). Сейчас такие «подвиги» охотников и путешественников воспринимаются нами как нелепые или даже жестокие.

Животные существуют на планете вовсе не для нашего удовольствия. Они являются составной частью сложнейшей системы - биосферы и изъятие из нее того или иного вида может быть губительным для других связанных с ним видов. Не говоря уже о том, что генетическое и биологическое разнообразие живого - залог стабильности системы, именуемой «планета Земля», а значит - и нашего с вами благополучия.

В четвертых, описания Брема страдают антропоморфизмом (склонностью приписывать животным те или иные чисто человеческие качества). Отсюда возникают такие, чисто эмоциональные, характеристики, как «глупый» или даже «тупой», «злобный», «упрямый», «трусливый», и т. д. Тем не менее, данные характеристики по отношению к тому или иному биологическому виду неприменимы - каждый из них уникален в своем роде и многие его свойства проявляются вовсе не во взаимоотношениях с человеком. Мало того, у животных со сложным поведением и высокоразвитой нервной системой, существует своя, уникальная индивидуальность и свои, чисто личностные особенности характера, так что обобщенный «психологический портрет» к ним сложно применить в принципе.

Многие данные, позволяющие судить о «характере» того или иного животного получены на основе наблюдений в неволе - в замкнутом, часто тесном помещении: клетке, вольере, где поведение животных (особенно с ярко выраженной территориальностью) резко меняется. Такое непонимание любителями зоологии, учеными и содержателями зоопарков основных законов поведения их подопечных часто приводило к фатальным последствиям, вплоть до гибели животного. Этология как наука возникла только в XX веке, и до сих пор развивается, так что многие положения Брема сейчас подвергаются пересмотру, а порой и вовсе опровергаются.

Разумеется, такой подход никто не поставит Брему в упрек - он просто стоял на позициях науки своего времени. Да и сейчас еще зоология (даже, казалось бы, в такой «стабильной» ее области, как систематика), постоянно развивается и подвергает пересмотру многие свои положения. Систематика, приведенная Бремом в своей «Жизни животных» с тех пор дополнялась и уточнялась - и продолжает уточняться по сей день. В результате многие виды получили другие латинские названия, стали причисляться к иным родам, подсемейства выделились в семейства и т. д. Наибольшая путаница образовалась в отрядах с многочисленными, часто сходными по многим признакам видами (например, как в случае с певчими птицами) - и путаница эта порой продолжается до сих пор, в результате чего разные систематики предлагают различную классификацию некоторых видов и по сей день. Поэтому следует помнить, что систематическое положение того или иного животного - вещь достаточно условная, и не удивляться, встречая столь заметные расхождения в нынешней и «старой» систематике.

Однако, как ни странно, недостатки Брема - всего лишь продолжения его достоинств. Будь его «Жизнь животных» просто скучным описанием накопленных к тому времени сведений, она бы так и лежала мертвым грузом на полках библиотек. Ведь нельзя сказать, что зоологических трудов во времена Брема не было - в его «Жизни животных» можно найти ссылки на них. Брем представил не только наиболее полный на тот момент свод представителей животного мира - он создал первую научно-популярную энциклопедию животных, а такой жанр накладывает свои определенные требования.

Блестящий лектор и просветитель, Брем, благодаря своему литературному таланту создал удивительный, яркий и изменчивый портрет живой природы - именно субъективный, эмоциональный, чисто беллетристический подход позволил этой книге перейти в разряд бестселлеров, а описания животных при всей их «неправильности» прелестны и по-своему достоверны. «Жизнь животных» не столько справочник, сколько роман воспитания для юношества, со всей свойственной этому жанру дидактичностью и скрытым романтизмом. Так ее и следует воспринимать. А потому мы предлагаем насладиться «подлинным Бремом» с учетом современных поправок и дополнений - в сносках, чтобы не нарушать общую стилистику повествования.

А. Э. Брэм

Жизнь животных

Том II, Птицы

ПРЕДИСЛОВИЕ СОСТАВИТЕЛЕЙ К ТОМУ «ПТИЦЫ»

Птицы, пожалуй, самые распространенные животные, с которыми сталкивается современный человек. Неудивительно, если учесть, что по данным английского орнитолога Джеймса Фишера на нашей планете обитает более 100 млрд птиц, т.е. примерно в 25 раз больше, чем людей. Своеобразный облик, особенности выращивания потомства, окраска оперения и, главное, способность к полету, издревле привлекали к себе внимание исследователей. Яйцо птицы и ее зародыш были описаны еще Аристотелем (384-322 до н.э.), римские патриции обладали богатыми коллекциями живых экзотических птиц, Фридрих П Германский (1194-1250) написал трактат о соколиной охоте, да и сейчас наблюдение за птицами – увлечение многих миллионов людей.

Такое широкое распространение птиц можно объяснить их высокой экологической пластичностью, которая позволила им освоить практически все существующие среды обитания – от приполярных морей до экваториальной пустыни. Отчасти численность птиц поддерживается их высокой, по сравнению с пресмыкающимися, эффективностью размножения, способностью высиживать и выкармливать птенцов, что обеспечивает высокую выживаемость потомства. Вообще поведение птиц достаточно сложно, по сравнению с поведением низших позвоночных, и сравнимо разве что с поведением млекопитающих. Птицы характеризуются высокой подвижностью нервных процессов, легкостью образования условных рефлексов и зачатками рассудочной деятельности. Высокоразвитые органы чувств также помогают им полнее воспринимать окружающую среду. Специалисты по поведению птиц насчитывают свыше сотни элементов акустических и оптических сигналов, при помощи которых птицы общаются между собой. Благодаря этому возможны такие сложные формы поведения как стайные перелеты, совместные гнездовые колонии, выкармливание птенцов «супружескими» парами и т.д. Благодаря своему широкому распространению птицы вошли в жизнь человека, став для него элементом окружающей среды, объектом охоты, домашними животными и даже объектом эстетического наслаждения. Неудивительно, что зоолог и просветитель Брем уделил птицам особое внимание.

Трудности, с которыми сталкивается комментатор Брема уже упомянуты нами в общем предисловии. Все это относится и к тому «Птицы». Сюда следует отнести и неизбежную путаницу в систематике, которая со времен Брема и по сию пору не раз уточнялась и пересматривалась, и прагматизм Брема, идущий от механицизма, свойственного науке Х1Х века, и антропоморфизм, когда тому или иному виду приписываются чисто человеческие особенности характера. Тем не менее, в комментариях к этому тому следует учитывать и некоторые, специфические особенности и частности.

Некоторые палеонтологические данные, касающиеся эволюционного прошлого птиц, были известны уже во времена Брема (в частности, уже были описаны ископаемые останки археоптерикса), однако палеонтология как наука получила свое развитие только в ХХ веке. В связи с этим многие версии о возникновении этой систематической группы подверглись пересмотру. В частности, происхождение этой группы, вероятно, намного древнее, чем это полагали зоологи во времена Брема – что подтверждается некоторыми палеонтологическими находками. Археоптерикса же, которого во всех учебниках эволюции приводят как пример переходной формы между разными систематическими группами, следует, по последним данным, считать скорее, тупиковой ветвью эволюции, чем «настоящим» птичьим предком.

Вообще и в происхождении, и в особенностях биологии птиц до сих пор много невыясненных моментов – некоторые ученые даже считают птиц «оперенными динозаврами», сохранившими большинство особенностей строения своих загадочных предков. Следует также помнить, что знаменитые птеродактили и остальные летающие ящеры к нынешним птицам не имеют никакого отношения. Птицы произошли от бегающих рептилий археозавров и сохранили некоторые их черты – такими «живыми ископаемыми» по мнению некоторых ученых, являются в частности, страусы, не утратившие, как это считалось ранее способности к полету, а никогда ими не обладавшие. За бортом «Жизни животных» осталась и история ископаемых видов, таких, как рыбоядные ныряющие «первоптицы» ихтиорнисы и гесперорнисы, хищные бегающие формы – диатрима и фороракос, гигантские страусы моа, дожившие практически до наших дней. Мало того, палеонтология предоставляет нам все новые и новые находки – при строительстве аэропорта в городе Чарльстон (США) в пластах песчаника возрастом 30 миллионов лет найдены останки огромной морской птицы, родственной пеликанам и бакланам. Вес ее равнялся 40 килограммам, а размах крыльев составлял более 5,5 метра. Еще крупнее была ископаемая хищная птица аргентавис, жившая когда-то на территории Южной Америки, – ее размах крыльев был 6-8 метров, рост – 1,6 метра, а вес – до 80 килограмм! Предполагается, что она летала по принципу современного дельтаплана, используя восходящие потоки воздуха, а замечая жертву, обрушивалась на нее всей массой, оглушая ее и забивая насмерть крыльями и могучими лапами – ведь клюв у нее был довольно слабый.

Все эти данные интересны сами по себе, но они также помогают лучше понять существующую ныне иерархию и систематику в мире птиц.

С систематикой свои сложности – со времен Брема она не раз пересматривалась, причем некоторые виды птиц перемещали из семейства в семейство по несколько раз, в результате при сравнении систематики, которой пользовался Брем и современной систематики наблюдается определенная путаница. Мало того, сам Брем жаловался на головоломную систематику в царстве пернатых и на ученых, которые никак не в состоянии окончательно «определиться»! Так что приведенные здесь современные русские и латинские наименования иногда – лишь одни из нескольких возможных, систематика птиц до сих пор пересматривается и присутствует в нескольких равноправных версиях. Мы для комментариев использовали систематику, приведенную в современной отечественной «Жизни животных» (том «Птицы», составленный крупнейшими нашими специалистами) и в «Фауне мира», том Птицы (1991).

В издании 1902 года взятом нами для комментариев представлена не просто систематика старого образца, но и недостаточно твердо соблюдены принятые в современной научной литературе жесткие правила наименования таксономических групп. Поэтому в томе "Птицы" Брема мы встречаем в латинских названиях окончания не соответствующие рангу группы. Еще одна специфика систематики в томе "Птицы" Брема – обратный, по сравнению с ныне принятым порядок перечисления таксонов. Брем идет от наиболее молодых Эволюционно (высших) к более примитивным (древним), тогда как сейчас принято давать систематику следуя филогенезу таксонов.

Следует также учитывать, что многие данные Брема, касающиеся поведения птиц, просто неверны – и не по вине Брема, разумеется. Птицы – животные с ярко выраженным территориальным инстинктом, в клетках с ограниченной территорией ведут себя совсем иначе, чем в природе, проявляют заметно более выраженную агрессивность к противнику или сопернику (часто кончающуюся плачевно, поскольку противник не в состоянии убежать). Мало того, искусственное соединение в одной вольере птиц, никогда не встречающихся «лицом к лицу» в природных условиях, также может привести к искаженному поведению, результатом которого часто является трагедия. Нужно помнить, однако, что этология как наука развилась лишь в середине ХХ века, а до тех пор поведением животных занимались лишь зоологи-любители, что привело к субьективному, часто несправедливому подходу.

Наблюдения птиц в природе, как ни странно, получили развитие лишь с середины XIX века. До этого основное внимание уделялось рассказам охотников и обработке трофеев. В ХХ веке наблюдение за птицами приняло массовый характер и стало почти профессиональным увлечением миллионов людей, благодаря которым удалось узнать много нового о поведении птиц в природе. Естественно, развитие оптики во многом способствовало таким наблюдениям. Появление телескопических объективов, приборов ночного видения, видеосъемки продвинуло науку о поведении птиц далеко вперед. Один из новейших методов наблюдения за миграциями и передвижением птиц – телеметрия, наблюдения с воздуха, радиолокация. Не только не потерял своего значения, но и продолжает развиваться метод кольцевания, впервые примененный в 1740 году. Ныне существует несколько международных центров обработки данных, получаемых при кольцевании. В настоящее время только в США и Канаде более двух тысяч человек ежегодно кольцуют около 600 тысяч птиц. Число птиц, ежегодно кольцуемых во всем мире исчисляется миллионами.

«Выйдя во двор, леопард начал носиться взад и вперед, прыгая при этом словно обезумев, потом ложился, потягивался, зевая и оскаливая страшные зубы, громко фыркал, побрызгивая слюной, и свирепо поглядывал по сторонам. Всем своим видом он показывал, что разорвет в клочья каждого, кто осмелится приблизиться к нему. Обезьяны с тихим визгом взбирались на стены и колонны, козы тряслись от ужаса, а страусы начинали метаться по своим клеткам, лев же рычал и бросал на леопарда гневные взгляды». Так рассказывал об увиденном в Африке араб-зверолов по имени Халил, и целое поколение подростков запоем читали его приключения. Причем самое интересное, что это были не выдумки словоохотливого авантюриста, а самые настоящие научные доклады, которые автор облекал в цветистую форму, и рассказчика звали не Халил, а Альфред Брем, а книга, которой зачитывалось поколение школьников во всем мире, называется «Жизнь животных».

В предисловии к своему сочинению «Жизнь животных», которая публиковалась с 1864 по 1869 гг., Альфред Брем писал: «Наши ученые мужи довольствуются лишь предельно точным описанием внешнего вида животного и анатомического строения его тела. Иногда создается впечатление, что они считают ненаучным уделять больше внимания повадкам животных». Для Брема причины необоснованного и одностороннего подхода были очевидны.

«Наши светила-зоологи, - писал он, - обычно служат украшением университетских кафедр или заседают на научных конференциях. Они занимаются систематизацией предоставленного в их распоряжение зоологического материала, которого так много, что у них просто не остается времени для того, чтобы наблюдать за жизнью зверей и птиц. Не говоря уже о том, что непременным условием наблюдений за живой природой служит жизнь путешественника и охотника».

Но несмотря на столь скептическое отношение к своим коллегам, предпочитающим тепло кабинетов тяготам бродячей жизни натуралиста, Альфред Брем сопровождает свои наблюдения данными, почерпнутыми из их научных работ. В числе тех, кого он благодарит в предисловии к своей книге «Жизни животных» директора зоопарков в Кельне, Франкфурте, Дрездене, Вене, Амстердаме, Роттердаме, Антверпене, Брюсселе, Париже, Марселе и Лондоне.

ЭЗОП XIX СТОЛЕТИЯ

Альфред Брем не мог стать ученым типа К.Лоренца, еще не пришло время для четко разработанной методики исследований поведения животных. Брема некоторые сравнивают с Эзопом XIX столетия, забавлявшим публику рассказами, баснями об увиденном им во время экспедиций.

Его концепция, казавшаяся тогда революционной, не утратила своего значения и по сей день. Так, Брем воспринимал все живое как единственное целое. Можно увидеть, что за его цветистыми описаниями скрывается понимание того, что живая природа - это нечто большее, чем просто сумма составляющих ее элементов. В его описаниях Голубого Нила видны уже зачатки экологического сознания.

Его жизнь проходила непосредственно в контакте с дикими животными, за которыми, прежде чем поймать их и укротить, Брем внимательно наблюдал. Это позволило ему за время путешествий составить детальное описание их повадок и социального поведения. Брема нередко упрекали в антроморфическом толковании душевных переживаний животных. Мы можем видеть, что, однако, именно в этом состоит сила его рассказов, которые поражают свежестью его восприятия и непосредственностью автора.

БИОГРАФИЯ

Альфред Брем родился 2 февраля 1829 года в городке Роттендорфе в Тюрингии. Его отец был пастором и довольно известным орнитологом. И Альфред с самого раннего детства сопровождал отца в прогулках. Он рано научился наблюдать за птицами, делать препараты, зарисовки и охотиться. В родительском доме Альфред Брем впитал и идеи романтической натурфилософии. В то время отношение к природе уже менялось. На смену отчуждению, высокомерию и ориентации лишь на ту пользу, которую она может дать человеку, приходит осознание эмоциональной связи между природой и людьми. Альфред Брем стал первым, кому удалось в сочинениях представить жизнь животных в совокупности с их средой обитания.

Несмотря на увлечение естествознанием, Брем сначала собирался стать архитектором. В четырнадцать лет он покидает родительский дом и отправляется в Альденбург, где поступает в училище и получает специальность каменщика. Через два года поступает в Академию художеств в Дрездене. В 1846 году Брем неожиданно прерывает занятия архитектурой. В гости к его отцу в Ротендорф приезжает известный охотник и орнитолог виттенбергский барон Иоганн Вильям фон Мюллер, который собирается в экспедицию в Африку, где намерен был провести несколько лет. Барону, который был всего на пять лет старше Брема, был нужен ассистент, который обладал бы соответствующими знаниями. Влекомый жаждой приключений юноша, у которого знаний было более чем достаточно, немедленно отправился в путь. А путь этот лежал через Вену, Афины в Каир, затем по Нилу в Хатум - столицу Судана.

ПЕРВЕОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

После многочисленных и нередко опасных приключений, болезней, в том числе малярии, путешественники через два года вернулись в Каир. В 1849 году барон фон Мюллер вынужден был прервать свою экспедицию из-за нехватки денег. Он вернулся в Германию, привезя с собой огромную орнитологическую коллекцию. Альфред Брем остался в Каире один. В дельте Нила он наблюдает за жизнью птиц, описание которых стало его первой публикацией, появившейся в журнале «Нау Маги». В октябре 1849 года, еще до возвращения из Африки, двадцатилетнего А.Брема избирают вместе с бароном фон Мюллером членом старейшей в Германии Академии естественных наук «Леопольдино». Оставшись в Африке, А.Брем называет себя Хамилом и в одиночку отправляется на берега Голубого Нила. И лишь через три года он возвращается в Германию и привозит не только кипы дневниковых записей, но и около 1,5 тысяч контейнеров с чучелами животных.

Сохранилась акварель, на которой запечатлено возвращение А.Брема на родину: он восседает верхом на верблюде в окружении слонов, антилоп, африканских коз, жирафов и носорогов.

Не исключено, что художник обладал буйной фантазией. Однако известно, что Альфред Брем по приезде подарил берлинскому зоопарку несколько зверей, которые у него жили дома в Африке, в том числе и укрощенную им львицу по имени Бахиди, которую он сам на цепи выводил на прогулку в Каире.

О продолжении занятий архитектурой уже не могло быть и речи. А.Брем полностью посвящает себя естествознанию. Он слушает лекции в Йене и в Берлине. В его кабинете накапливаются зоологические препараты. Всюду стоят чучела зверей и птиц. Тут же он держит и живых зверей. Малообщительный, странный студент, который иногда делится воспоминаниями о своих приключениях на голубом Ниле, получает кличку Фараон.

ПРИРОДА В ЕЕ ЕСТЕСТВЕННОСТИ

Еще в студенческие годы А.Брем начинает записывать свои воспоминания. Он ставит перед собой цель, к которой будет стремиться всю жизнь. Описывая жизнь животных и свои приключения в дальних странах, он тем самым избавляет читателей от предрассудков и предубеждений, учит воспринимать природу такой, какая она есть. Путешествуя по берегам Нила, А.Брем нашел свою тему и свой литературный стиль. За два года университетских занятий он написал книгу воспоминаний о путешествиях в 1000 печатных страниц, которая была признана как докторская диссертация.

В 1858 году доктор естественных наук А.Брем переезжает в Лейпциг, где преподает зоологию в гимназии. Он публикуется в журнале «Родина» и «Беседка» и активно участвует в создании немецкого орнитологического общества. Издает трехтомное сочинение «Африканские путевые заметки». Благодаря финансовой помощи издателя журнала «Беседка», отправляется в экспедиционные поездки в Испанию, Скандинавию, Эфиопию, Сибирь, и везде его прежде всего интересует жизнь животных.

По возвращении Брем поделился желанием написать многотомную иллюстрированную книгу об увиденном с издателем Германом Майером. Его идея была с восторгом принята. Своеобразная речь, сочность стиля и возможность сопровождать рассказы множеством иллюстраций, изображающих животных в их естественной среде обитания, сделали книгу Брема интересной самой разнообразной публике. В то время многие поэты и писатели отмечали, что книга А.Брема «Жизнь животных» оказала на читателей поразительное влияние, сохранив в эпоху отмежевания человека от природы стремление понять смысл всего живого, что окружает нас. Когда в середине XIX века целые регионы Европы стали превращаться в серый индустриальный ландшафт, А.Брем в это время показал, что есть на свете многое другое, более прекрасное, вдохновляющее и воодушевляющее, но не так, как достижения технического прогресса: станки и фабричные трубы.

В сочинениях Брема ощущается дух эволюционного учения Ч.Дарвина, книга которого «Происхождение видов путем естественного отбора» вышла в свет за пять лет до начала публикации «Жизнь животных». Брем писал: «Человек по строению своего тела в глазах естествоиспытателей не что иное, как млекопитающее, ни больше и не меньше, и даже тот, кто не имеет специальных знаний в области зоологии и не очень внимателен в своих наблюдениях, просто должен признать, что между орангутангом и человеком больше сходства, чем между обезьянами и, скажем, коровами и лошадьми».

«ОТЕЦ ЖИВОТНЫХ»

Интересные параллели можно провести в жизни «отца животных», как называли Брема, и «отца эволюционной теории Дарвина».

Отец Брема, как и дед Дарвина, был выдающимся естествоиспытателем. Брем, не имея диплома, будучи 18-летним юношей, отправляется в продолжительную пятилетнюю экспедицию в Египет и Судан. Ч.Дарвин, защитив диплом в области теологии, в возрасте 22 лет также на пять лет отправляется в кругосветное плавание на исследовательском судне «Бигль». И Брем, и Дарвин женятся на своих кузинах. Брак и той, и другой пары был счастливым. Правда, Ч.Дарвин был лучше обеспечен материально и добился больших успехов в науке.

Брем же вынужден был постоянно думать о заработке. При этом он отличался вздорным характером, был неуживчив и высокомерен. И разругавшись сначала с владельцами гамбургского зоопарка, где он занимал пост директора, а потом и с владельцами берлинского аквариума, который он, кстати, сам основал и в котором тоже был директором, Брем был вынужден кормить семью исключительно писательским трудом. Его бесспорно замечательная научная работа меркла по сравнению с его сочинениями, которые принесли ему всемирную славу. Но след в зоологии Брем оставил немалый. Многие зоологи, ставшие впоследствии знаменитыми, утверждают, что выбрали профессию под влиянием сочинений Брема, которыми зачитывались в детстве. «Еще школьником я мечтал иметь дома все тома сочинений «Жизни животных» Брема», - вспоминал профессор Б.Гржимек.

«Отец животных» Альфред Брем был первым, кто начал предостерегать от биологического обнищания нашей планеты. Он с болью писал об исчезновении видов животных в Западной Европе. Кое-кто из современных зоологов, относящихся к естествознанию как к точной науке, может, и считает, что произведения Брема безнадежно устарели. Но, наверное, все мы многое бы потеряли, отказавшись от чтения его книг, которые учат любви ко всему живому и восхищению богатством окружающего нас мира живой природы.